Хорошая статья всплыла в комментариях к
записи
krolik о Дугине и проч.:
Константин Фрумкин, "Традиционалисты: портрет на фоне текста".
Вот интересный оттуда отрывок, о Гейдаре Джемале:
“... реальность, — пишет Джемаль, — на самом деле является подножием чего-то гораздо более великого, для чего она служит как бы только инструментом”. А коли так, то, с точки зрения Традиции, вся имеющаяся у человека социальность ничего не стоит — ее цели слишком убоги и плоски: “человек предназначен для существования не в такой социальной структуре как сегодня, а для существования в системе сложного духовного механизма, который осуществляет некую космическую, космологическую и супракосмическую функцию”.
Именно в этой точке и начинается отвержение гуманизма: человек — лишь винтик в неведомых ему оккультных механизмах, человеческая реальность ничтожна перед “супракосмическими функциями”, и требования соответствовать этим тайным сакральным целям предъявляются к человеку без всякого учета его личных, сиюминутных интересов. С поистине восточным хладнокровием Джемаль провозглашает, что “…человеческая манифестация — это инструмент проекта, контуры которого находятся за гранью видимой, активно осязаемой реальности. В этом смысле можно сказать, что Традиция, по большому счету — супрагуманистична, а в некоторых аспектах антигуманистична… Горизонты подлинной Традиции не оставляют места желанию жить в наиболее вульгарной и грубой форме, присущей третьему сословию, с точки зрения большой Традиции едва ли имеющему право называться человеческим”.
Если вышеприведённые джемалевские тезисы и являют собой квинтэссенцию Традиции, то такое Общество Традиции ничем не лучше деборовского Общества Спектакля. Субъект Общества Спектакля точно так же является "инструментом проекта, контуры которого находятся за гранью видимой, активно осязаемой реальности". Имя этого проекта -- Постмодерн. О системной природе Постмодерна очень хорошо написано, например, у Джемисона:
As for the postmodern revolt ... , however, it must equally be stressed that its own offensive features - from obscurity and sexually explicit material to psychological squalor and overt expressions of social and political defiance, which transcend anything that might have been imagined at the most extreme moments of high modernism - no longer scandalise anyone and are not only received with the greatest complacency but have themselves become institutionalised and are at one with the official or public culture of Western society.
What has happened is that aesthetic production today has become integrated into commodity production generally: the frantic economic urgency of producing fresh waves of ever more novel-seeming goods (from clothing to aeroplanes), at ever greater rates of turnover, now assigns an increasingly essential structural function and position to aesthetic innovation and experimentation.
То же самое очень хорошо и лаконично классифицировано Гербертом Маркузе как проект
репрессивной десублимации.
Традиционалисты призывают к тотальному взлому всепроникающей виртуальной реальности Постмодерна, предлагая взамен другую всепроникающую виртуальную реальность --Традиции. И если Постмодерн можно охарактеризовать как полиморфный, рассредоточенный тоталитаризм, то Традиция будет являть собой тоталитаризм монолитный, сконцентрированный и явный, но с целями не менее непостижимыми и зловещими, чем те, которые преследует проект Постмодерна.
Так к чему же, по мнению традиционалистов, должен стремиться субъект Общества Спектакля, высвобождая себя из постмодернистской трясины репрессивной десублимации? Неужели лишь к тому, чтобы быть поглощённым зыбучими песками "супрагуманистичной Традиции"? Нет уж, пусть господа традиционалисты приносят самих себя в жертву всем этим "супрагуманистичным" и "супракосмическим" проектам. В белых балахонах, бюргерских кожаных жилетках и жёлтых очках, как у Элтона Джона. Типа вот:

А мы будем читать
Штирнера. И плевать на все супракосмические и супрагуманистические проекты. Слюной.