![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Описания сверхъестественного в современной литературе (особенно популярной: от более эзотерических экзерсисов в жанре "фэнтези" до Лукьяненко и Дж.К. Роулинг) выглядят так, будто пишутся специально под последующую (и, надо сказать, зачастую неминуемую) экранизацию. Очень кинематографично: стрельба разноцветными лучами ночью на кладбище или гигантские огненные змеи, выскакивающие из волшебных "артефактов". Также, наряду с кинематографичностью, наблюдается влияние комиксов и ролевых игр типа Dungeons and Dragons.
Таким образом, магический акт сводится к упражнению неких "сверхспособностей" (как у супергероев в комиксах), подкреплённых "артефактами" (жезлами, амулетами), а описание оного акта всегда даётся извне, с ярко выраженной визуальной компонентой (свет, лучи, молнии). То есть, читателю предлагается описание внешних проявлений сверхъестественного, а что чувствует герой, производящий магический акт, становится второстепенным. Основной акцент делается на те аспекты магии, которые поддаются описанию, дупликации и репродукции. Сам магический акт становится объектом массового производства и отчуждается от человека, его производящего. Теперь магию можно клонировать и воспроизводить at will.
Мне кажется, что подобные "отчуждённые" описания магии появились и развивались практически одновременно с кинематографом. В классической литературе сверхъестественное преподносилось в рамках субъективного идеализма, знаменитого "esse est percipi" епископа Беркли, а именно -- описывалось воздействие сверхъестественного на перцепцию героев. То же самое относится и к литературе начала ХХ века. Вспоминается, например, новелла Сомерсета Моэма "Маг", где один из главных героев, таинственный Оливер Гаддо, "списан" с Алистера Кроули. Кроме одного эпизода, в котором Гаддо демонстрирует свои способности к заклинанию змей, эффекты магических действ описаны не визуально, а через оптику ментальных состояний. Даже ранние произведения в жанре "фэнтези" подают сверхъестественное как эффект сингулярных, уникальных актов, требующих колоссального напряжения и инициатических испытаний (хрестоматийный пример: поединок Гэндальфа с Бальрогом).
Таким образом, магический акт сводится к упражнению неких "сверхспособностей" (как у супергероев в комиксах), подкреплённых "артефактами" (жезлами, амулетами), а описание оного акта всегда даётся извне, с ярко выраженной визуальной компонентой (свет, лучи, молнии). То есть, читателю предлагается описание внешних проявлений сверхъестественного, а что чувствует герой, производящий магический акт, становится второстепенным. Основной акцент делается на те аспекты магии, которые поддаются описанию, дупликации и репродукции. Сам магический акт становится объектом массового производства и отчуждается от человека, его производящего. Теперь магию можно клонировать и воспроизводить at will.
Мне кажется, что подобные "отчуждённые" описания магии появились и развивались практически одновременно с кинематографом. В классической литературе сверхъестественное преподносилось в рамках субъективного идеализма, знаменитого "esse est percipi" епископа Беркли, а именно -- описывалось воздействие сверхъестественного на перцепцию героев. То же самое относится и к литературе начала ХХ века. Вспоминается, например, новелла Сомерсета Моэма "Маг", где один из главных героев, таинственный Оливер Гаддо, "списан" с Алистера Кроули. Кроме одного эпизода, в котором Гаддо демонстрирует свои способности к заклинанию змей, эффекты магических действ описаны не визуально, а через оптику ментальных состояний. Даже ранние произведения в жанре "фэнтези" подают сверхъестественное как эффект сингулярных, уникальных актов, требующих колоссального напряжения и инициатических испытаний (хрестоматийный пример: поединок Гэндальфа с Бальрогом).
