свобода воли и наука постмодерна

[ded_maxim]

На Science Blogs критически обсуждают расхожее утверждение, что прогресс в нейрофизиологии означает последовательное сужение представлений о свободе воли. На самом деле, как замечает автор записи, понимание взаимосвязи между генетическими факторами, влиянием среды и когнитивной поведенческой инициативой субъекта может как убедить одних в том, что свободы воли нет, так и убедить других в том, что свобода воли есть. Вообще, я считаю, что вопрос о свободе воли это как раз один из тех вопросов, на которые наука в принципе не может дать исчерпывающих ответов. Каждый, кого занимают подобные вопросы, может лишь объединить некоторые научные факты со своей личной аксиоматикой и таким образом составить свое мнение. В этом, как утверждает Стивен Тулмин, и есть отличие "науки постмодерна" от "науки модерна" -- речь идет не о "мультикультурализме", но об осознании принципиальной невозможности использования научного метода для разрешения этических, моральных или метафизических проблем. Такой взгляд был присущ гуманистам Возрождения, -- Эразму Роттердамскому или Монтеню, -- но, благодаря определенным историческим факторам (Реформация и Контрреформация, Тридцатилетняя Война и т.д.), был отброшен на заре Нового Времени. Лейбниц, скажем, всю жизнь работал над созданием Characteristica Universalis, универсального философского языка, с помощью которого можно было бы логически разрешать теологические и философские диспуты; однако подобный идеалистический экуменизм был скорее редкостью, чем общим правилом. Основное различие между гуманизмом Возрождения и рационализмом Нового Времени в том, что рационалисты, как католики, так и протестанты, искали "логического" обоснования истинности одной теологической доктрины и ложности всех других, в то время как гуманисты брали за отправную точку принципиальную амбивалентность логико-эмпирических систем в отношении метафизики, этики и морали.

Comments

[kouzdra.livejournal.com]

Насколько я могу судить - данный вопрос, как раз из тех немногих, которые могут быть разрешены сугубо логически (потому что касаются только определений). Теологи в общем их и решили довольно давно. Теология вообще оказывается удачным языком, когда речь идет о сильно абстрактных вещах - она убирает много технических деталей.

Что мне непонятно - почему этот вопрос до сих пор публику так волнует.

[ded-maxim.livejournal.com]

С первым утверждением я не вполне согласен. Дело в том, что проблема свободной воли упирается в применимость определений к объекту исследования (человеку, то бишь), т.е., в вопрос, в какой мере наблюдаемое поведение людей, с разумной поправкой на доминирующий теоретический аппарат, отвечает этому определению. Вопросы, фактически, не меняются с древних времен, но вот аксиоматика и логико-эмпирический инструментарий претерпевают непрерывные изменения.

Отсюда и ответ на второе утверждение. Вопрос этот волнует и будет волновать публику как раз потому, что доминирующая система воззрений меняется. Древние греки, скажем, фильтровали все эмпирические данные об окружающем их мире через концепцию богов, олицетворяющих всевозможные естественные явления; в средние века доминирующим интерпретативным корпусом была схоластическая философия, с ее упором на логические выводы из аксиом, получаемых через интроспекцию, наблюдение и откровение; в наше время доминирующий фильтр побуждает смотреть на все макроявления как на квазидетерминированные машины, с некоторыми вероятностными компонентами. Вот и получается, что ответы, данные в рамках прежних концепций, приверженцев нынешних парадигм не устраивают.